Жанен был одет, как всегда, безукоризненно, а на голове его красовалась великолепная шляпа с двумя рядами красных перьев.

Анжелика обязалась каждый месяц приносить или присылать ему такую же сумму и пообещала, что на его «столе» всего всегда будет вдоволь. Но взамен она хотела, чтобы ей оставили свободу ее новой жизни. И еще она попросила, чтобы нищие получили приказ оставить в покое «ее» харчевню.

По лицу Жанена она догадалась, что наконец поступила как должно и теперь он доволен.

Уходя, она степенно присела в реверансе.

Глава XX

– Дочь моя, будь я проклят, если еще когда-нибудь переступлю порог этой харчевни, где обманывают с изощренностью лучших парижских дворцов!

Услышав столь торжественную клятву, Барба опрометью бросилась в кухню. Клиент жалуется! Он уже не впервые приходил в харчевню «Храбрый Петух», весь в атласе и бантах, и в одиночестве молча садился за стол.

Похожий на фигурный торт, он ел с благоговейным выражением на лице и платил вдвое больше, чем полагалось по счету.

Поэтому его клятва прозвучала как гром среди ясного неба, и к ней следовало прислушаться.

К посетителю незамедлительно вышла Анжелика. Дворянин смерил ее взглядом с головы до ног. Похоже, он был в очень дурном расположении духа. Однако красота, а возможно, и непривычная благовоспитанность молодой хозяйки удивили его.

После минутного колебания он продолжал:

– Дочь моя, должен предупредить вас, что ноги моей больше не будет в вашем заведении, если еще хоть раз меня так облапошат.

Чтобы спросить, что случилось, Анжелика постаралась придать своему голосу самое смиренное звучание.

В ответ посетитель поднялся со скамьи в страшном волнении. Он побагровел, и Анжелика, решив, что он подавился костью, уже хотела похлопать его по спине.

Наконец недовольный гость обрел дар речи:

– По моему виду, красавица, вы могли бы догадаться, что у меня в особняке достаточно челяди, чтобы я не испытывал нужду приходить к вам ужинать. В первый раз я зашел сюда случайно, привлеченный БОЖЕСТВЕННЫМ ароматом, витающим у вашего порога. И не пожалел, потому что, к величайшему моему изумлению, отведал здесь омлет, какого даже я, вы слышите, я, советник Парламента, НЕ СМОГ БЫ ПРИГОТОВИТЬ!

Бросив быстрый взгляд на стол с едва початой бутылкой бургундского, Анжелика убедилась, что не выпивка была причиной столь странных речей. Она подавила смешок и самым невинным тоном произнесла:

– Сударь, мы всего лишь скромные трактирщики и еще всему учимся. Уверяю вас, я не знала, что советники Парламента столь разборчивы…

Поглощенный своим переживанием, посетитель продолжал жаловаться. Поданный ему сегодня омлет не имеет ничего общего с тем, о котором он сохранил БОЖЕСТВЕННОЕ воспоминание.

– Яйца свежие… – рискнула заметить Анжелика.

Но советник Парламента драматическим жестом прервал ее:

– Да хоть бы и несвежие! Дело не в этом. Я хочу знать, КТО готовил тот омлет. И не следует надеяться, что меня можно заставить съесть этот с таким наслаждением, как тот.

Подумав, Анжелика вспомнила, что сама приготовила тот знаменитый омлет.

– Я очень рада, что он вам понравился, – сказала она, – но, признаюсь, это чистая случайность, что вам его подали без предварительного заказа. Обычно я заранее получаю заказ, чтобы иметь возможность запастись всеми необходимыми ингредиентами.

В поросячьих глазках посетителя блеснуло вожделение. Умоляющим голосом он стал упрашивать Анжелику сообщить ему рецепт, и ей пришлось отстаивать его секрет с тем же кокетством, с каким она отстаивала бы свою добродетель.

Будучи от природы практичной, Анжелика мгновенно оценила клиента и решила, что он из тех, кого не стоит упускать, потому что он может стать неисчерпаемым источником доходов для «Храброго Петуха». Она степенно уперла руки в боки, разыгрывая приветливую, но хитрую трактирщицу. Предположив, что гость, похоже, очень сведущ в кулинарии, она заметила, что он должен знать, что, согласно вековой традиции, искусные повара делятся своими самыми знаменитыми рецептами лишь в обмен на звонкую монету.

Несмотря на свое высокое положение, толстый господин отпустил два-три ругательства, а затем со вздохом признал сделку честной. Договорились, что он заплатит, но при условии, что новый омлет окажется подобен тому, первому. На следующее застолье советник рассчитывал привести в качестве судей наиболее изощренных гурманов из дворца и Парламента.

Анжелика приняла пари и была щедро вознаграждена за любезное участие. Потом в обмен на увесистый кошелек советнику дю Берней был передан записанный рецепт. Тот прочел его вслух таким взволнованным голосом, словно это была любовная записка: «К дюжине взбитых яиц добавить щепотку нарезанных перьев лука, один или два печенных на решетке петушиных гребешка, шесть веточек петрушки, три-четыре веточки черноголовника, два-три листочка огуречной травы, столько же воловика, пять-шесть листочков щавеля, одну-две веточки чабреца, два-три листика нежного латука, немного майорана, иссопа и кресс-салата. Жарить в глубокой сковороде на сильном огне, на смеси растительного и ванвского сливочного масла. Сбрызнуть сливками».

В наступившей после чтения благоговейной тишине советник торжественно сказал Анжелике:

– Мадемуазель, признаю, что сам я, даже за гораздо более значительную сумму, чем та, что я вам только что вручил, ни за что не смог бы решиться открыть подобный секрет, достойный лишь богов. В этом мне хочется видеть ваше желание понравиться нам. В знак признательности обещаю, что мы с друзьями станем завсегдатаями вашего приятного заведения.

Так Анжелика привлекла в харчевню утонченных гурманов.

У нее побывали граф де Бруссен, Бюсси-Рабютен, маркиз де Вилландри.

Для этих господ кулинарные удовольствия превосходили все остальные, включая любовные. Под вывеской «Храброго Петуха» теперь останавливались кареты и портшезы, как и мечтала Анжелика. Приходили также буржуа, литераторы, медики.

У них было обыкновение до хрипоты спорить о медицинских свойствах подаваемых им кушаний.

– Рекомендую вам, господа, жаркое из косули, – говорил сотрапезникам врач Ламбер-Мартен. – Мы полагаем, что подвижность этого животного, легкость и живость очищают его мясо от всего лишнего… А что вы предложите нам после жаркого, красавица?

– Поджаренные оленьи рожки, – отвечала Анжелика. – Это не только необыкновенно изысканно, но, говорят, позволяет некоторым мужам надежно уберечься от подобных украшений.

В 1663 году Анжелика воспользовалась связанным с Великим постом вынужденным отдыхом, чтобы реализовать три своих сокровенных желания.

Первым делом она переехала. Ей никогда не нравился этот густонаселенный квартал поблизости от Шатле. В прекрасном квартале Марэ она нашла двухэтажный домик из трех комнат, показавшийся ей дворцом.

Ее новое жилище находилось на улице Фран-Буржуа, недалеко от пересечения с улицей Вьей-дю-Тампль. В царствование Генриха IV некий финансист затеял здесь возведение прекрасного особняка из кирпича и строительного камня. Но, разоренный войнами или мошенничеством, был вынужден забросить незавершенное строительство. Законченными оказались лишь ведущие в большой внутренний двор подъездные ворота с двумя небольшими домиками по бокам. Владелица здания, маленькая старушка, жила по одну сторону арки. Другую она по сходной цене сдала Анжелике.

На первом этаже два окна с крепкими решетками освещали коридор, ведущий в крохотную кухоньку и довольно большую спальню, где поселилась Анжелика. Прекрасная спальня наверху была отведена детям, которые устроились там со своей гувернанткой Барбой, оставившей службу у господина Буржю, чтобы поступить в услужение к «госпоже Моран». Такое имя решила взять себе Анжелика. Быть может, в один прекрасный день она сумеет добавить к нему благородную частицу. Таким образом, дети будут носить имя своего отца, де Моран. А потом уж она постарается вернуть им хотя бы титул, если не отцовское наследство.